[4KCK's main vocal]
Пишет Гость:
04.09.2011 в 19:54
бета сказала (автор и сам подозревал), что это Эр. заказчик, прости! ТТ
внелимит - 948 словЧун дышит тяжело и прерывисто, захлебываясь минералкой, которую ему подсунул личный менеджер, когда платформа опустилась под сцену.
- Ли Джун прям сегодня в ударе, - с тайным восторгом, замешанном на возбуждении, перешептывается стафф у него за спиной.
Одна из танцовщиц, задействованная в номере, подходит и по-хозяйски кладет руку ему на ягодицу, не больно, но чувствительно сжимая. Вторая рука юрко залезает в передний карман, засовывая кусок бумажки. «Как пить дать адрес», - думает Чун, привлекая ее за талию ближе к себе, оттягивает майку и остатки воды выливает ей на грудь.
Вода холодная, поэтому девушка отскакивает и с отвращением смотрит на него.
- Я бы не отказался от твоей подружки, - цинично подмигивает ей Чхансон, не глядя протягивая руку в сторону менеджера за второй бутылкой.
Мэн ин МБЛАК проходит на таком раже, как ни одно выступление до этого. Чун настолько сливается с энергопотоком, идущим из зала, что под конец его начинает подташнивать, и дрожат руки.
За кулисами не протолкнуться от обслуживающего персонала группы и площадки, от их друзей, от друзей их друзей и совсем непонятных личностей, которые лезут поближе в надежде урвать какого-то своего счастья, только дотронувшись до одного из них.
У Чхансона плывет перед глазами, но приходится кланяться, говорить «спасибо» не понятно за что, и улыбаться-улыбаться и еще раз улыбаться. «Не давай им знать о своих настоящих чувствах, дашь слабину - и тебя съедят», - так говорил хён Чихун, а тот не врал никогда. А так хочется плюнуть прям в лицо вон той, что тянет свои кривые ручки к Миру. Или вон тому, который приобнимает Сынхо. Или тем, с рожами, не вызывающими доверия, которые сгрудились вокруг Чхондуна.
Главный хён всегда говорил, что нужно делать, но не говорил «как». «Ты должен научиться принимать самостоятельные решения, должен уметь находить выход из любой ситуации, если хочешь оставаться на плаву в этом бизнесе», - учил хён Чихун. Чхансон злился – он не считал сцену бизнесом, не считал местом, где главный закон – купи-продай. Для него сцена была Сценой – чем-то священным; тем, где они устраивают Мистерии.
- Ли Джун-сси, Вы сегодня были особенно обворожительны, - виснет на его руке дама под сорок, впиваясь ногтями в бицепс и заглядывая в лицо.
Чуна внутренне передергивает от такой близости, и он изображает, что чихает:
- Ох, простите! Там такие сквозняки! Я, наверное, простыл, Вы бы побереглись, а то заражу, - картинно взмахивает он руками в притворной заботе, тем самым освобождаясь от неприятных объятий и давая себе хотя бы двадцать сантиметров свободного личного пространства.
Чхансона в очередной раз поражает то, что вокруг Пёнхи стабильно образуется пустой круг – все словно чувствуют некую черту, которую нога не поднимается переступить. Джио отвечает на вопросы с достоинством и важностью, напоминая этим как никогда Чон Джихуна. Даже и не скажешь, что перед концертом лид-вокалист кинул визажисту в стакан с кока-колой полтаблетки аспирина, а до этого подсовывал кнопки на стул и лил клей, когда не нравился мейкап.
«Чертовы Чоны», - завистливо приходит к умозаключению Чун, греша на фамилию.
Когда до гримерки остается несколько шагов, Чхансон берет Джио под локоток и уводит задами толпы в сторону одноместного уютного туалета, примеченного ранее.
Хочется так, что джинсы жмут, а перед глазами искрит. Джио в таком же взведенном состоянии, поэтому все понимает без слов. Минимум поцелуев, минимум ласк. Жидкое зеленое мыло не понятно с какой добавкой – не лучший вариант, но Чун нетерпеливо тянет ладонь стоящего за его спиной Пёнхи под дозатор. Когда Джио входит, у Чуна темнеет в глазах – слишком быстро, слишком болезненно.
- Чего ждешь? Двигайся! – шипит он, цепляясь побелевшими пальца за раковину.
- Я смотрю, ты прямо сегодня сходишь с ума, - в голосе четко слышна усмешка, но Чхансону уже все равно – Джио начинает двигаться под нужным углом, посылая от таза и выше волны экстаза.
Но этого все еще мало, поэтому он начинает дрочить себе, постепенно наращивая темп.
- Конечно… Схожу… - через вдох-выдох подтверждает с не меньшим ехидством Чун и вместо того, чтобы облизать и засосать, кусает пальцы Джио, - от любви…
Пёнхи вскрикивает от боли и матерится.
- Неужто в меня втрескался? – неверующе, но чувствуется, что с надеждой, спрашивает он, кусая в ответ за шею.
- Придурок, не оставляй следов! – у Чуна все сильнее кружится голова и ноги становятся ватными, но он мечтает застрять в этом состоянии на пару вечностей – хорошо так, что кажется, что это не Чон Бёнхи за спиной, а совсем другой Чон.
- Так кого ты там так любишь? – амплитуда движения бедер Джио все нарастает, и Чуну кажется, что сейчас его просто вобьют в раковину, на которую он пытается упираться, но руки, обессилев, сгибаются.
- Да уж… Явно… Не тебя! – огрызается Чун, ощущая, как подступает оргазм.
Первые секунды после Чхансон вообще не ощущает своего тела – Джио крепко держит, не давая сползти на пол и зачем-то нацеловывает ему затылок.
- У тебя, как самого сообразительного, есть три попытки понять, почему я сплю с тобой, а ни с кем-то другим из группы, - расслабленно ставит в известность Ли Джун, брезгливо отряхивая свою руку от своей же спермы.
- Иногда я поражаюсь твоей жестокости и прямоте, Чун, - бурчит Джио, сначала приводя в порядок любовника, а потом и себя. – Но зная, во-первых, тебя, а во-вторых, то, что ты такой только со мной, то у меня есть надежда, если ты не против.
«А ведь он мне так немного мстит», - думает Чун, глядя в спину Джио, которые уже намылился уйти, бросив его, хотя прекрасно понимает, что Чхансону не дойти самому обратно.
- Я буду совсем не против и даже может быть втюрюсь в Чон Бёнхи, если он мне даст, - ржет Ли Джун, повиснув на нем сзади.
- Я подумаю, - в тон отвечает тот, но покладисто помогает Чуну, имитирующему травму, прыгать на одной ноге вплоть до его кресла в гримерной.
URL комментариявнелимит - 948 словЧун дышит тяжело и прерывисто, захлебываясь минералкой, которую ему подсунул личный менеджер, когда платформа опустилась под сцену.
- Ли Джун прям сегодня в ударе, - с тайным восторгом, замешанном на возбуждении, перешептывается стафф у него за спиной.
Одна из танцовщиц, задействованная в номере, подходит и по-хозяйски кладет руку ему на ягодицу, не больно, но чувствительно сжимая. Вторая рука юрко залезает в передний карман, засовывая кусок бумажки. «Как пить дать адрес», - думает Чун, привлекая ее за талию ближе к себе, оттягивает майку и остатки воды выливает ей на грудь.
Вода холодная, поэтому девушка отскакивает и с отвращением смотрит на него.
- Я бы не отказался от твоей подружки, - цинично подмигивает ей Чхансон, не глядя протягивая руку в сторону менеджера за второй бутылкой.
Мэн ин МБЛАК проходит на таком раже, как ни одно выступление до этого. Чун настолько сливается с энергопотоком, идущим из зала, что под конец его начинает подташнивать, и дрожат руки.
За кулисами не протолкнуться от обслуживающего персонала группы и площадки, от их друзей, от друзей их друзей и совсем непонятных личностей, которые лезут поближе в надежде урвать какого-то своего счастья, только дотронувшись до одного из них.
У Чхансона плывет перед глазами, но приходится кланяться, говорить «спасибо» не понятно за что, и улыбаться-улыбаться и еще раз улыбаться. «Не давай им знать о своих настоящих чувствах, дашь слабину - и тебя съедят», - так говорил хён Чихун, а тот не врал никогда. А так хочется плюнуть прям в лицо вон той, что тянет свои кривые ручки к Миру. Или вон тому, который приобнимает Сынхо. Или тем, с рожами, не вызывающими доверия, которые сгрудились вокруг Чхондуна.
Главный хён всегда говорил, что нужно делать, но не говорил «как». «Ты должен научиться принимать самостоятельные решения, должен уметь находить выход из любой ситуации, если хочешь оставаться на плаву в этом бизнесе», - учил хён Чихун. Чхансон злился – он не считал сцену бизнесом, не считал местом, где главный закон – купи-продай. Для него сцена была Сценой – чем-то священным; тем, где они устраивают Мистерии.
- Ли Джун-сси, Вы сегодня были особенно обворожительны, - виснет на его руке дама под сорок, впиваясь ногтями в бицепс и заглядывая в лицо.
Чуна внутренне передергивает от такой близости, и он изображает, что чихает:
- Ох, простите! Там такие сквозняки! Я, наверное, простыл, Вы бы побереглись, а то заражу, - картинно взмахивает он руками в притворной заботе, тем самым освобождаясь от неприятных объятий и давая себе хотя бы двадцать сантиметров свободного личного пространства.
Чхансона в очередной раз поражает то, что вокруг Пёнхи стабильно образуется пустой круг – все словно чувствуют некую черту, которую нога не поднимается переступить. Джио отвечает на вопросы с достоинством и важностью, напоминая этим как никогда Чон Джихуна. Даже и не скажешь, что перед концертом лид-вокалист кинул визажисту в стакан с кока-колой полтаблетки аспирина, а до этого подсовывал кнопки на стул и лил клей, когда не нравился мейкап.
«Чертовы Чоны», - завистливо приходит к умозаключению Чун, греша на фамилию.
Когда до гримерки остается несколько шагов, Чхансон берет Джио под локоток и уводит задами толпы в сторону одноместного уютного туалета, примеченного ранее.
Хочется так, что джинсы жмут, а перед глазами искрит. Джио в таком же взведенном состоянии, поэтому все понимает без слов. Минимум поцелуев, минимум ласк. Жидкое зеленое мыло не понятно с какой добавкой – не лучший вариант, но Чун нетерпеливо тянет ладонь стоящего за его спиной Пёнхи под дозатор. Когда Джио входит, у Чуна темнеет в глазах – слишком быстро, слишком болезненно.
- Чего ждешь? Двигайся! – шипит он, цепляясь побелевшими пальца за раковину.
- Я смотрю, ты прямо сегодня сходишь с ума, - в голосе четко слышна усмешка, но Чхансону уже все равно – Джио начинает двигаться под нужным углом, посылая от таза и выше волны экстаза.
Но этого все еще мало, поэтому он начинает дрочить себе, постепенно наращивая темп.
- Конечно… Схожу… - через вдох-выдох подтверждает с не меньшим ехидством Чун и вместо того, чтобы облизать и засосать, кусает пальцы Джио, - от любви…
Пёнхи вскрикивает от боли и матерится.
- Неужто в меня втрескался? – неверующе, но чувствуется, что с надеждой, спрашивает он, кусая в ответ за шею.
- Придурок, не оставляй следов! – у Чуна все сильнее кружится голова и ноги становятся ватными, но он мечтает застрять в этом состоянии на пару вечностей – хорошо так, что кажется, что это не Чон Бёнхи за спиной, а совсем другой Чон.
- Так кого ты там так любишь? – амплитуда движения бедер Джио все нарастает, и Чуну кажется, что сейчас его просто вобьют в раковину, на которую он пытается упираться, но руки, обессилев, сгибаются.
- Да уж… Явно… Не тебя! – огрызается Чун, ощущая, как подступает оргазм.
Первые секунды после Чхансон вообще не ощущает своего тела – Джио крепко держит, не давая сползти на пол и зачем-то нацеловывает ему затылок.
- У тебя, как самого сообразительного, есть три попытки понять, почему я сплю с тобой, а ни с кем-то другим из группы, - расслабленно ставит в известность Ли Джун, брезгливо отряхивая свою руку от своей же спермы.
- Иногда я поражаюсь твоей жестокости и прямоте, Чун, - бурчит Джио, сначала приводя в порядок любовника, а потом и себя. – Но зная, во-первых, тебя, а во-вторых, то, что ты такой только со мной, то у меня есть надежда, если ты не против.
«А ведь он мне так немного мстит», - думает Чун, глядя в спину Джио, которые уже намылился уйти, бросив его, хотя прекрасно понимает, что Чхансону не дойти самому обратно.
- Я буду совсем не против и даже может быть втюрюсь в Чон Бёнхи, если он мне даст, - ржет Ли Джун, повиснув на нем сзади.
- Я подумаю, - в тон отвечает тот, но покладисто помогает Чуну, имитирующему травму, прыгать на одной ноге вплоть до его кресла в гримерной.
@темы: MBLAQ